ВЕСЕННИЕ ИНТЕРВЬЮ СОБАЧЕЙ ЖИЗНИ

Сотрудница национального парка «Плещеево озеро» Людмила Воробьева в эти весенние дни взяла интервью у одного из самых известных переславских псов, завсегдатая автобусной остановки в центре Переславля, возле бывшего хлебного магазина.
А ЗАЧЕМ вы хотите взять у меня интервью? В связи с подготовкой нового закона о бездомных животных? Стоить ли тратить время?
Я пес немолодой, много на своем веку повидал. Вон уж и шерсть сединой подернуло, все законы эти на своей шкуре испытал.
Ну, коли настаиваете, присаживайтесь на краешек моей скамьи, я уж двигаться не буду - устал очень, лапы болят, кости гудят.
Что вас интересует? Генеалогия, родословие? С этим у меня все в порядке, не из «дворян», как нынче принято говорить о тех, кто родился во дворе или близ помойки. Предки мои были из семей приличных, с паспортами, на выставках медали получали. Поэтому меня продали за большие деньги, но не в хорошие руки. Что значит «в хорошие руки»? Это каждый понимает по-своему. Кто-то думает: чтобы конура или дом были и миска всегда полная. А кто-то, как я, например, считает, что внимание нужно, разговоры по душам, чтобы при встрече лапу подавали.
Что обижаться, в детстве я вниманием не был обделен: тискали, выгуливали, дорогие ошейники и намордники покупали, кормили до отвала.
Путешествовали мы на машине по окрестностям, на озеро купаться ездили.
Через пару лет случилось у хозяев что-то неприятное, продали они дом и уехали. Обо мне впопыхах даже не вспомнили. Остался я на цепи - когда вещи собирали и грузили, меня на цепь на заднем дворе посадили, чтобы под ногами не путался, не мешал. Я обиделся, лежал молча, ждал, пока вспомнят. А зря. Может, если бы возмущался, лаял, требовал соблюдения моих прав, хоть кому-нибудь бы отдали или с цепи отпустили.
Уехала последняя машина. Тихо стало. Вечер наступил. Мне не холодно: хоть и поздняя осень на дворе, а шуба у меня такая, что и зимний мороз без проблем переношу. Утро пришло. Никого нет. И следующий вечер настал, и следующее утро. Есть хочется, а пить - еще больше. Цепь короткая, никуда не дотянуться. На третью ночь я взвыл. Не знаю, зачем выл. Помощи ждать было неоткуда, кругом дома летние, дачные, хозяева урожай собрали и на зиму уехали.
На десятые сутки, когда приехали новые хозяева, я уже не выл, а валялся без сил и смог только голову приподнять, чтобы на них взглянуть.
Новый хозяин подошел, пнул ногой в живот, потом в голову и брезгливо приказал прислуге выволочь со двора, а то, мол, сдохнет, вони не оберешься, здоровая тварь.
Выволокли меня и бросили. Так бы я и сдох, но мне повезло. Прислуга попалась ленивая, добивать и яму копать поленились, за лапы дотащили до ручья и бросили в него, чтобы яму не копать, сверху только пару земли лопат бросили, чтобы с чистой душой хозяину отчитаться.
Я до воды дотянулся и долго жадно лакал. Собрался с силами и выбрался из ручья, чтобы шерсть от воды не набухла. Потом пополз на поиски пропитания. Травы погрыз, корешков каких-то. И снова повезло: поймал мышь - одну, вторую.
Несколько дней промышлял в лесу, сил набирался. В осеннем лесу больно не разживешься. Поразмыслил и отправился на поиски человечьего жилья. Следуя вдоль дороги, которую я хорошо знал, потому что хозяева часто ездили на городской рынок за продуктами и иногда брали меня с собой, я нашел рынок и остался там. Никто меня здесь не ждал, и никто не был мне рад. Но поживиться было чем: бывало, кости перепадали или шкурки свиные, а то и батон залежалой колбасы.
Правда, конкуренция жуткая: и местные, что здесь родились, и подброшенные, хозяевам надоевшие, и приблудные, как я. Разных возрастов и пород. Кто попрошайничал, и его жалели. Были милашки, маленькие и несчастные, таких иногда - правда, очень редко - даже забирали.
Другие почему-то вызывали неприязнь, и их все кому не лень били, злобу и обиду за свои неудачи срывали. Такие быстро погибали.
Я не умел просить, но меня быстро заметили и оценили мою гордость и независимость - стали подкармливать, удивляясь, как такого пса можно было выбросить.
Так и живу при рынке. Сыт не бываю, зато в хорошей спортивной форме. Меж собаками на рынке свои отношения. Из-за еды не грыземся - сильный всегда прав, все отберет и съест. Но я иногда делюсь с маленькими щенками, да и другие тоже. Кто, кроме нас, о малышне позаботится? Сложно, когда время размножаться приходит. Тогда драка серьезная, до крови порой, шерсть клоками летит.
Зимой тяжело. Ночи длинные, холодные. Пристроиться поспать негде, есть хочется вдвойне. Эту зиму еле пережил. Опять повезло: нашел местечко на канализационном люке. Видно, трубу с горячей водой прорвало, да так и не починили за всю зиму.
А после Нового года нашел себе настоящий дом - на автобусной остановке, рядом с магазином. Спасибо отцу города, мэру, или дорожникам, что поставили деревянную скамейку, почти конуру, с крышей и двумя стенками. Можно от ветра, снега и дождя спрятаться, лапы после рабочего дня протянуть.
Уютно по-домашнему. Правда, разговоров по этому поводу много в городе. Я-то лежу и невольно слушаю. Многие, особенно пожилые, считают, что это излишество. И не только считают и говорят, но и норовят со скамейки спихнуть, хотят сами сесть и сумки свои поставить. Не понимают, что в отличие от них у меня ни прав, ни конуры, ни пособия, ни пенсии по возрасту нет. Молодежь тоже норовит усесться чуть ли не на морду, в нос сигаретой или пивной бутылкой тычут. С малыми детьми тоже надо быть настороже: они непонятно что в пасть пытаются затолкать или ревьмя ревут. Да как тут не заревешь, если мамочки и бабушки пугают, что я нос или руку откушу, если меня по голове погладить!
Угощают меня часто: и хлебом, и конфетами, и сосисками. Продавщицы из магазина часто косточками делятся и даже суп в одноразовых тарелках приносят. Ставят на скамейку, приговаривая, какой я хороший, как меня жалко.
Да не надо меня жалеть! Я большой и сильный. Я работать хочу. Возьмите меня - не пожалеете. Могу дом охранять. Могу детей на санках катать. Охоте не был обучен, но попробовать можно. Защитить хозяев от любой напасти смогу. Жизни не пожалею.